Почему старики оказываются под присмотром государства, а не родных детей? Ответ прост: дочери и сыновья не хотят обременять себя такими заботами…
Отношение к старости на Западе и Востоке всегда было разным. Если на Востоке во все времена старость считали достижением, то на Западе придерживались и продолжают придерживаться того, что старость – это неизбежное несчастье. К сожалению, и в нашей культуре, как и в других странах Европы, людям свойственна следующая точка зрения: «Старость – это такое непонятное явление, которое происходит исключительно с другими. Если постараться никогда не пить, не курить, не объедаться, не нервничать, делать профилактические обследования, следить за фигурой, то можно протянуть долго. Затем, сто процентов, врачи что-нибудь придумают – и старости не будет вовсе!» А когда все-таки старость становится реальностью, ее воспринимают, как наказание, как что-то ненужное, порой даже отвратительное. Бывает, что старый человек раздражает даже самых близких, и поводов для такого отношения последние находят немало – нехороший запах, скверный характер, пьянство, занудство, плохая память… Между тем, в мире есть страны не такие богатые, как многие представители Западного мира, в которых домов престарелых попросту нет – там испокон веков сильны традиции чтить и уважать не только великих умерших предков, но и тех стариков, которые еще живы. К таким странам смело можно отнести Таджикистан, Узбекистан, Туркменистан, Киргизстан, Китай, а также многие другие. Европа пренебрежительно называет эти государства «странами третьего мира», имея в виду их слабое экономическое развитие. Однако у жителей названных государств есть чему поучиться и, прежде всего, речь идет об умении и желании заботиться о своих стариках. Так, например, для туркмена сдать своего отца в дом престарелых означает навлечь на свою голову позор. Если вдруг старший сын не в силах обеспечить должный уход родителям, к делу обязательно подключаются остальные дети, а за ними и ближние-дальние родственники. Причем, каждый дает на содержание по максимуму, не подсчитывая, не преувеличила ли его «щедрость» возможности других детей…
Так в чем же причины того, что для некоторых из нас сдать своих стариков в дом престарелых, выгнать на улицу или воевать с ними до конца их дней – обычное явление? Может быть, в том, что мы живем в ориентированном на личный успех социуме, где каждый сам за себя – даже в собственной семье? Или, возможно, причина еще банальней – «так делают все»? А еще, вероятно, о значимости человека мы стали судить по его материальной полезности, – человек хорош настолько, насколько он производит материального продукта. Вряд ли сходу можно найти ответы на подобные вопросы – слишком они сложные. Однако для того, чтобы хотя бы немного разобраться в предложенной теме, мы отправились в гости к старикам – в отделение сестринского ухода Слободской участковой больницы, где живут двадцать три одиноких человека.
Старшая медсестра Наталья Адамовна Демиденко и медсестра сестринского ухода Тамара Николаевна Агалец за обсуждением рабочих вопросов.
Сергей Андреевич Машков и сегодня находит повод для улыбки.
Сергею Андреевичу Машкову удобнее стоять – у дедушки скрутило суставы на ногах, сидеть он практически не может. Мой собеседник скорее напоминает доброго персонажа из детской сказки, чем уставшего от жизни старика: добрые глаза слезятся, но в них – неподдельный интерес ко всему происходящему. Морщины при разговоре трогательно меняют лицо – только что черточка у глаз придавала дедушке немножко усталый вид, а всего лишь спустя пару минут глубокая «дорожка» «едет» вверх – теперь передо мной человек-оптимист, любящий «приправить» разговор остроумной шуткой. Добротный свитер, аккуратный воротничок темно-зеленой рубашки, теплые спортивные брюки – самый обыкновенный «домашний» дедушка, за которым, кажется, ухаживают заботливые дочери. Иллюзия. Свои последние дни Сергей Андреевич доживает в казенном учреждении и детей своих практически не видит. А их, к слову, у моего собеседника было шестеро: «После войны женился на соседке – женщине с ребенком, у которой погиб муж. Затем еще пятеро родили – большая семья». «Большая семья», возможно, была дружной. Но время, как известно, вносит коррективы даже в самую, казалось бы, размеренную жизнь. Уже во взрослом возрасте умерло двое детей, отправилась в мир иной и хозяйка. Про оставшихся «ребятишек» дедушка говорит кратко: «Они сами уже деды и бабы!» Иными словами, им тоже трудно – силенок маловато, чтобы за стареньким отцом приглядывать. Но он, понятное дело, на детей не в обиде: «Все дети батьку уважают! Навещают. Просто жизнь так сложилась…» Точно, нелегко она складывалась и у старика: «В сороковом году отправили 150 шестнадцатилетних мальчишек на фабрично-заводское обучение в город Мариуполь. Началась война – эвакуировали в Нижний Тагил. Затем «хлебнул» и холода, и голода, и страха… Вернулся в родную деревню – Борисковичи, в 1947 году. После войны также нелегко было – детей-то сколько вдвоем с хозяйкой поднимали!» Вспомнив покойную супругу, улыбается: «Жили с ней неплохо…» Про жизнь в отделении рассказывает охотно: «У меня здесь все друзья. Сестрички наши да санитарочки заботятся о нас, берегут, лечат. Только вот мне ничего уже не помогает – нет лекарства от старости. Читать не могу, на улицу не выхожу – лет много за спиной оставил, пора уже и на покой…» Удивительно, но, разменяв десятый десяток, сохранил Сергей Андреевич живой ум – порой мне кажется, что разговариваю я с человеком, который, может быть, только-только вышел на пенсию. Прощаемся – иду к двери.
Николай Владимирович Шумак несмотря на то, что зрение подводит, любит узнать свежие новости из районки.
Неожиданно слышу, как кто-то робко пытается начать разговор. Передо мной приятной внешности мужчина на инвалидной коляске. Знакомимся с Михаилом Филипповичем Мисевичем, который родом из деревни Надатки Мозырского района. Можно сказать, что у следующего моего собеседника недавно завершился так называемый адаптационный период – четыре месяца назад отделение сестринского ухода Слободской участковой больницы стало для него новым домом. Но о жизни за стенами отделения Михаил Филиппович говорить не хочет – ему хочется через «районку» выразить свою благодарность обслуживающему персоналу: «Знаете, у нас здесь есть и мама, и папа. Папа – наш врач, мама – образ собирательный, это все наши медсестры и санитарки. Сестра-хозяйка, например, все наши проблемы решает. Оторвалась пуговица – она с иголкой уже бежит, порой даже швейную машинку приносит. Нелегко им… По пять раз за день помой пол, да за нами, стариками, поухаживай – ничего не захочется. А они улыбаются, жалеют нас. Вот похолодало – всем теплую одежду принесли, книжки и журналы из дому. Бывает, так за душу возьмет – жить не хочется, а врач придет, поговорит и сразу легче станет. Спасибо им огромное за заботу! Дни быстро пробегают. Много времени на улице провожу. Котят бездомных кормлю – жалко их…» К слову, Михаил Филиппович, как и другие колясочники учреждения, на улицу спускается самостоятельно – несколько лет назад в больнице с помощью немецкой благотворительной организации был установлен лифт.
В женских палатах многие места пустуют – хорошая погода многих манит на улицу последним осенним теплом.
Анна Платоновна Турчин всю свою сознательную жизнь проработала педагогом.
Анна Платоновна Турчин уже давно никуда не выходит. Вот и сегодня она полулежит на своей кровати. Руки семидесятивосьмилетней женщины необычайно красивы – длинные тонкие пальцы, аккуратные блестящие ногти, хрупкие запястья. Наверное, так выглядят руки известных пианистов… Моя собеседница никогда не играла на музыкальном инструменте, но даже сегодня, имея за спиной немало лет, а в амбулаторной карточке немало записей, она пытается… творить. На тумбочке рядом с кроватью – красивейшие вещи. Вот уютные вязаные носочки, а вот ажурная премиленькая салфеточка, связанные крючком. В той, за стенами отделения, жизни на вязание порой не оставалось времени – у педагога его не так уж и много. Сорок восемь лет проработала Анна Платоновна учителем биологии в сельской школе! Когда речь заходит о профессии учителя, женщина не в силах сдержать слез: «Моя профессия мне очень нравилась – обожала детей, уроки, школу. Я жила всем этим долгие-долгие годы…» Также, в слезах, рассказывает женщина и о своем сыне, который недавно умер. Осталась одна дочь – живет далеко, навещать больную мать в связи со сложившимися обстоятельствами не может. Кого в этом винить?! Желаю своей собеседнице и впредь заниматься творчеством – та благодарит, замечая, что уже без своего хобби не сможет жить.
Старшая медсестра Слободской больницы Наталья Адамовна Демиденко про «своих» бабушек и дедушек готова рассказывать бесконечно. И, к слову, имеет на это право – работает в Слободской больнице она уже 25 лет. За эти годы научилась, как сама признается, чувствовать каждого: «За всех болит сердце. Они такие беспомощные, такие одинокие. Хочется своим вниманием, своим участием как-то облегчить жизнь стариков, сделать ее ярче и, может быть, интересней. У нас, если честно, мало тех, кто одинок в полном смысле этого слова. Практически у каждого есть дети». С горечью добавляет: «Посещают наших пациентов редко. В основном сразу после пенсии… Очень страшно, когда в одной палате оказывается женщина, у которой пятеро детей и та, у которой их никогда не было. В последнем случае, понятно, женщина всю свою жизнь прожила для себя, смотреть ее некому и то, что за ней в старости будут ухаживать, пусть и чужие люди, уже счастье. Но как быть той, у которой много детей?! Они здоровы, зачастую имеют неплохой доход, но времени хотя бы для того, чтобы регулярно посещать своего близкого человека, найти не могут. А ведь в свое время такая женщина, может быть, не доедала, не досыпала, чтобы отдать все самое лучшее своим детям. И как же поступают эти родные кровиночки теперь?! Каждый хочет воспитывать своих детей правильно, но не у всех это, к сожалению, получается. А здесь? Здесь, в отделении, у нас сложился замечательный коллектив из четырех медсестер и восьми санитарок – все люди отзывчивые, доброжелательные, терпеливые. Думаю, нашим старикам у нас неплохо».
В разговор вступает медсестра сестринского ухода Тамара Николаевна Агалец: «В больнице работаю с 1994 года. За это время много людского горя видела. Знаете, со стариками, как с маленькими детьми работать приходится – обидеть их очень легко. Свою мать, а ей, между прочим, уже 84 года, в дом престарелых никогда не сдам, но других не осуждаю. У детей – своя жизнь. У них работа, дома, свои дети – порой нет возможности ухаживать еще и за пожилым человеком. Но личная жизнь должна быть и у стариков. В отделении они с удовольствием общаются со своими ровесниками – с теми людьми, кто имеет похожие болезни, такие же проблемы. Жила как-то у нас баба Лиза, так она всегда говорила: «Здесь мои подружки!» Это было главное, чем ее жизнь еще привлекала. А вообще пожилые люди, за которыми мы ухаживаем, многому могут нас научить. Вот вы беседовали с бабушкой Турчин. Сколько горя у нее в жизни было! Сын вот недавно умер, а она…вяжет – она живет! У молодых, наоборот, порой малейшая трудность – руки опускают…В чем причина безразличия к старикам, которое в последнее время буквально стало социальной проблемой? Наверное, все дело в воспитании. Я вот, например, росла вместе с пожилой бабушкой. У нас в семье ее называли только на вы – она была нашим главнокомандующим. Мы, дети, впитывали уважительное отношение взрослых к старости, что, без сомнения, перенесли и в свою жизнь. Своим примером воспитывать нужно – вот и весь секрет. Как дети относятся к родителям, так и их дети поступят с папами и мамами – практически стопроцентная гарантия. А мне со стариками легко. Бывает, в палату захожу и понимаю, что кому нужно, что хочет услышать каждый. Тысячу раз вам скажу – правильный я когда-то сделала выбор!»
Что ж, пациентам сестринского отделения Слободской участковой больницы повезло – здесь работают по-настоящему мудрые люди, профессионалы своего дела. Однако, как известно, внимание близких, их любовь и заботу не заменит никто. Старики это понимают. Потому часто сами звонят своим дорогим детям – рассказывают о своей жизни, интересуются тем, что происходит там, за стенами отделения. И никого ни в чем не обвиняют – привыкли идеализировать образы тех, кого любят…
Юлия ПРАШКОВИЧ
Фото Сергея БОРОВИКА